Пятница, 26 Апреля 2013

Существует мнение, согласно которому Минская группа ОБСЕ исчерпала свои
возможности в разрешении нагорно-карабахского конфликта. Существует ли
альтернатива переговорному процессу в рамках минского формата сегодня? И
возможно ли разрешение НКК путем одностороннего признания независимости
Нагорного Карабаха Арменией? К каким последствиям это может привести?

 

Процесс урегулирования в формате
Минской Группы ОБСЕ действительно пробуксовывает, и никаких прорывов в рамках
данного формата добиться действительно невозможно. Впрочем, это относится и к
альтернативным форматам, например, к так называемому «пражскому» (встречи
президентов Армении и Азербайджана при посреднической роли, которую взял на
себя прежний президент России). Существование хотя бы каких-то каналов
взаимодействия, хотя бы обмена информацией всегда лучше, нежели их полное
отсутствие. Что касается возможности признания Нагорного Карабаха Арменией, то
на этот счёт неоднократно высказывался президент Серж Саргсян, в том числе и
отвечая на некоторые заявления своего бывшего соперника по президентским
выборам. Сложно что-то добавить на этот счёт.

 

Азербайджанские СМИ распространили информацию о приостановлении
Азербайджаном всех переговоров о закупке новых вооружений и военной техники с
Россией. Одновременного в тех же СМИ появилась информация о “неожиданном
смягчении европейскими производителями условий для продажи оружия в страны
Южного Кавказа”. Если это целенаправленный вброс, то каковы его причины?

 

Мы прекрасно понимаем, что
«примирительная» риторика – это одно, а конкретные действия – несколько другое.
Весьма характерна в этом отношении была история с выдачей Рамиля Сафарова одной
из восточноевропейских стран, являющейся членом Европейского Союза и НАТО. Что
касается информации о возможном смещении приоритетов Азербайджана в выборе
поставщиков вооружений, то, на мой взгляд, они хорошо согласуются с эволюцией
внешнеполитического курса этой страны. В России можно наблюдать попытки
развести политику и бизнес, в частности, военно-техническое сотрудничество на
уровне отдельных предприятий, и до некоторой степени это отражает существующие
реалии. Однако утрата доверия в двусторонних политических контактах, нежелание
или даже объективная невозможность решать проблемные вопросы рано или поздно отражается
и на других сферах двустороннего взаимодействия. Недавние истерики в ряде
бакинских СМИ, недопущение на территорию страны журналистов и некоторые другие
сюжеты являются яркими иллюстрациями имеющихся тенденций, равно как и
состоявшаяся недавно в Баку конференция, «Будущее современного Южного
Азербайджана», вызвавшая резкую реакцию иранской стороны.

 

Поделитесь возможными сценариями развития внутриполитической ситуации в
Азербайджане в связи с президентскими выборами, обострением отношений с Ираном
и в определенной степени РФ…

 

Конечно, стремление подчинить
Иран внешнему влиянию представляет собой, на мой взгляд, основной нерв
происходящего на Ближнем Востоке. Азербайджан, обладающий протяжённой линией
границы с Ираном, опять-таки по объективным причинам не может быть в эти
процессы не вовлечён. В прессу просачивается информация о тесных связях Баку с
Тель-Авивом и Вашингтоном, что, разумеется, не может не вызывать беспокойство в
Тегеране. Подспудное, но от того не менее напряжённое и временами выплёскивающееся
на поверхность соперничество различных игроков накладывается на
социально-экономические проблемы и непростые отношения различных элитных групп
внутри страны. Всё это чревато самыми разными сценариями, которые достаточно
подробно обсуждаются азербайджанскими политологами и экспертами. Мне
представляется, что в ближайшие месяцы ничего экстраординарного не произойдёт,
однако всё больший размах будет, скорее всего, приобретать деятельность не так
называемой «прозападной» оппозиции, а тех фракций и групп, которые, декларируя
де-факто политические цели, берут на вооружение религиозно мотивированную
риторику, обращаются к чувствам и эмоциям самых широких слоёв граждан.
Азербайджан в этом отношении отнюдь не уникален, и не случайно многими
наблюдателями проводится всё больше параллелей между этой страной и некоторыми
государствами Ближнего Востока, ставшими ареной известных бурных событий. Таким
образом, несмотря на то, что на этот раз, видимо, всё обойдется, на будущее
исключать неприятных сюрпризов нельзя. А учитывая стремление консолидировать
общество на почве борьбы с «внешним врагом», высокий накал соответствующей
риторики, милитаризацию и т. д. – они, к сожалению, весьма вероятны.

 

Непоследовательность политики России в отношении Армении, по мнению
ряда экспертов, позволила США посредством относительно небольших затрат
существенно укрепить свое влияние в республике. Какие тенденции, на Ваш взгляд,
существуют в этом направлении сегодня и кто из внешних игроков, и по какой
мотивации заинтересован в “Революции приветствия”, о чем так же говорит ряд
наблюдателей.  

 

В Вашем вопросе есть немалая доля
истины. Действительно, деятельность Соединённых Штатов на постсоветском
пространстве имеет, конечно же, весьма системный и при этом многоуровневый характер,
будучи ориентированной на основные группы в обществе и правящем классе. В
качестве примера можно привести хотя бы деятельность многочисленных
американских НПО на территории России и объёмы их финансирования, на которые
указал президент Владимир Путин в своём известном интервью немецкой
телерадиокомпании ARD. Вряд ли в Армении ситуация могла развиваться по
принципиально иному сценарию. В республике прекрасно известно, что тот же Раффи
Ованнисян появился в республике еще в позднесоветские времена, после
спитакского землетрясения 1988 года, когда было решено открыть границы СССР для
внешней помощи, став первым руководителем ереванского офиса Армянской Ассамблеи
Америки. Тесные связи этой организации с Госдепартаментом США не представляют
ни для кого особого секрета. Что касается событий последнего времени, то нельзя
не восхищаться тем, с каким изяществом лидер партии, в прошлом году с трудом
прошедшей в парламент, в ходе президентских выборов замкнул на себя «львиную
долю» многочисленного протестного электората. Несомненно, этому имеются в том
числе и организационно-технологические объяснения – конечно, я не хочу сказать,
что посол США сидит и непосредственно дёргает за те или иные «ниточки» – хотя
доподлинно известно, что в некоторых странах СНГ, ставших некоторое время назад
жертвами так называемых «цветных революций», были и такие примеры. В одном из
недавних выступлений я отмечал некоторые важные, на мой взгляд, характеристики
действий политики США в Армении. В частности, её технологичность, предполагающую
участие в актуальном процессе даже не самых желательных для фигур; высокий
уровень политической эффективности и умелое лоббистское и информационное
сопровождение; оптимизацию финансовых потоков, позволяющих минимизировать
собственные затраты. Надо заметить: в том, что касается работы с элитами,
экспертным, научным сообществом, представители западного, особенно англосаксонского
мира действительно чувствуют себя как рыба в воде, и соревноваться с ними на их
же «площадке» России достаточно трудно, да и вряд ли нужно. Хотя это, на мой
взгляд, не означает, что к опыту геополитических конкурентов не надо
присматриваться и кое-чему учиться. Например, работе с диаспорой, которая
используется в качестве эффективного инструмента влияния на страну выхода, речь
вовсе не только об Армении, но и о других регионах Кавказа, о Прибалтике,
Украине. Ими тому, как следует эффективно взаимодействовать и с властью и с
оппозицией государства-«партнёра» одновременно, целенаправленно создавая
ситуацию, при которой, скажем, любые инициативы конкурента по продвижению
некоего интеграционного проекта, будут наталкиваться на весьма серьёзные и при
этом «объективные» трудности. Я, конечно, же, имею в виду евразийский
интеграционный проект, в качестве альтернативы которому будет предлагаться открытие
границ с Турцией. Это связано, прежде всего, с интересами США, для которых
нормализация армяно-турецких отношений имеет важное значение, исходя из целого
ряда причин (включая приближение 2015 года – столетнюю годовщину Геноцида армян
в Турции). С целью нивелировать усилия армянских лоббистских организаций будет
предпринято всё для того, чтобы продемонстрировать хотя бы частично
армяно-турецкий «прогресс», предполагающий также нормализацию экономических
связей.  Однако актуализацию «турецкого»
направления сложно представить не только без урегулирования карабахского
конфликта на преимущественных условиях Баку, но и без дискредитации идеи
евразийской интеграции Армении под которой подразумеваются, прежде всего,
развитие связей с Россией как таковой. Учитывая серьёзные позиции Запада в
информационном пространстве республики, не приходится сомневаться, что такие
попытки будут и в дальнейшем иметь системный характер. Таким образом, из
вышеизложенного видно, что у американской и вообще западной политики в регионе
и в частности, по отношению к Армении, несмотря мощный пиар и внешнюю
убедительность, имеется ряд объективных ограничителей. Ими могла бы
воспользоваться Россия – разумеется, при наличии известной доли
внешнеполитического креатива за рамками официальных торжественных речей,
заявлений и вызывающих раздражение формально-бюрократических процедур. Скажем,
сколько бы господин Хефферн не ратовал за открытие магазинов сети Carefoour, следование по
западному пути неспособно привести к радикальному улучшению
социально-экономического положения большинства граждан Армении. Выше я уже
упомянул о том, что лоббируемое Вашингтоном армяно-турецкие «примирение», равно
как и союзнические отношения с Анкарой, будут фактором, препятствующим
признанию геноцида Соединёнными Штатами и нейтрализующим деятельность армянских
лоббистских организаций в данном направлении. Взаимодействие с Баку имеет для
США важнее, чем с Ереваном, и никакие словесные кружева ангажированных сайтов
отменить данное обстоятельство не в состоянии. Что же касается так называемой
«европейский интеграции», то этот фактом имеет для Еревана свою цену в виде
Нагорного Карабаха, и Степанакерту, вполне возможно, готовят роль Косовской
Митровицы, а не Приштины, как, возможно, кто-то полагает. Все эти
обстоятельства могли бы стать предметом конструктивного диалога Москвы и
Еревана, в максимальной мере свободного как от двусмысленности, так и от
излишнего прожектёрства. То, что контакты между нашими странами в 2013 году
имеют тенденцию к укреплению – аккурат после всплеска «европейской активности»
в Армении в конце года прошлого – вселяет в этом отношении определённый оптимизм.

 

Могут ли, на Ваш взгляд, предстоящие 5 мая выборы ереванского мэра
стать катализатором народного недовольства и так взбудораженного итогами
февральских выборов президента?  

Выборы совет старейшин Еревана
имеют чрезвычайно важное значение, так как они, на мой взгляд, могут явить
собой пример конструктивного соперничества власти и оппозиции. Мне
представляется, что избирательная кампания в столице может стать хорошей
проверкой способности оппозиционных сил, я, конечно, не имею в виду
псевдооппозицию, к совместной деятельности и к выработке мер, направленных на
улучшение социально-экономического положения большинства граждан республики.
Без этого не возможно решение наиболее острой проблемы страны, каковой
объективно является миграция, иссушающая человеческие ресурсы государства и
способная сказаться на решении карабахского вопроса. Во многих заявлениях и
действиях таких сил, как «Процветающая Армения», Армянский национальный
конгресс и АРФ «Дашнакцутюн» ощущается немалая тревога по поводу сложившейся в
стране социально-экономической ситуации, а также стремление к объективно
назревшим переменам. Аналогичные заявления можно слышать и из властного лагеря.
Возможные нарушения и фальсификации в ходе выборов могут привести к очередному
всплеску противостояния в обществе, что лишь усилит негативную (в первую
очередь морально-психологическую) динамику.

 

24 апреля замглавы МИД Армении Шаварш Кочарян посчитал нецелесообразным
обращение Еревана в международные судебные инстанции с требованием признания,
устранения последствий Геноцида армян. В правильном ли направлении, на Ваш
взгляд, идет процесс признания Геноцида на данном этапе?

 

Мне представляется, что данное
заявление связано с объективными реалиями. А именно – процесс признания
геноцида армян действительно крупными международными игроками имеет, прежде
всего, политический, а не правовой характер, будучи тесно связной с развитием
актуальных геополитических процессов, о чем было сказано выше. Но, как мне
думается, данное обстоятельство вовсе не означает, что «правовая папка» вопроса
должна быть закрыта, а правовые аргументы – не будут иметь никакого значения.
Процесс признания геноцида армян будет продолжаться как на уровне отдельных
регионов, так и, возможно, некоторых государств, и он может иметь серьёзные
политические последствия, в том числе и применительно к так называемой
«нормализации армяно-турецких отношений» и карабахскому вопросу.